Рассказываю со слов отца, любит он эту историю по десятку раз рассказывать всем, кто рад слушать. В общем, преподавал он тогда физику и каждый день ездил в метро, дело было давнее, тогда наше метро еще Ленинградским называлось. Ехал он как-то после работы, и тут
поезд тормозят в метро. Пассажиры не паникуют, все своими делами занимаются.
Слышно только стало, будто то ли вода где-то журчит, то ли это сквозняк тоннельный. По громкой связи сказали, что поезд скоро поедет. И тут погас свет. Мобильников, чтобы подсветить, тогда не было, так что понемногу в темноте начали волноваться. Кто-то зажег зажигалку, но света и толка от нее мало. В вагоне начала плакать девочка. Люди понемногу стали тревожиться и ворчать, что, дескать, что за безобразие. Сквозь ворчание отец стал различать звуки из тоннеля: журчание воды стало будто бы громче. «Пути подтопило» — со знанием дела сообщил какой-то мужик, — «Долго стоять будем». Люди начали беспокоиться, кто-то уже стал впустую гнать панику, что сейчас тоннель зальет до потолка, и все они тут утонут. Поезд стоял уже десять минут. Вода теперь журчала вполне отчетливо, так что казалось, будто она течет прямо под полом, причем довольно бурным потоком. Кроме этого появился еще один звук — как будто кто-то то шлепал мокрыми ладонями по стеклу, то тер стекло с характерным скрипом. Мало ли кто чем занимается в темноте от безделья, отец внимания не обратил. Но потом он понял, что звук во-первых перемещался — невидимый в темноте «шлепальщик» двигался от одного конца вагона до другого, затихал, а потом возвращался обратно. А во-вторых — звук шел снаружи. Вот тут нехорошим холодком пробрало уже даже моего батю, который преподавал физику у старших классов и был закален жизнью. Похоже, другие пассажиры тоже стали это замечать. Сперва какая-то тетка велела не хулиганить, но потом более внимательный гражданин шепотом сказал «это снаружи», и все разом затихли. Потом звук стал доноситься с другой стороны вагона, словно этот хулиган в легкую обошел вагон и пошел по другой стороне. На минутку — поезд стоял в кромешной тьме в тоннеле, в котором очень отчетливо журчала вода. При этом он довольно легко доставал до окон, хотя все представляют себе высоту вагона. И при этом он шутя обходил вагон по кругу, как будто ему сцепка между вагонами помехой не была. Парень, что с зажигалкой был, решил разведать, что же там происходит. Как раз, когда звук приблизился к нему (он стоял у двери), он зажег огонек и поднес к стеклу… Все, кто это видел, кажется, разом отпрыгнули в другую сторону вагона, так что тот закачался. В стекло смотрела рожа. Белая, какая-то даже синюшная, как у утопленника. Через угвазданное стекло трудно было рассмотреть детали, но у этого чего-то были маленькие темные глаза в обрамлении густых темных кругов, как у смертельно больного. Рот был широко открыт, кожа вокруг него обвисла и одрябла. Всего пару секунд это было видно, потом парень уронил зажигалку, и вагон снова погрузился в темноту. Теперь шлепанье по стеклам участилось. Кто-то истошно заорал «закройте форточки». Люди в панике жались в центр вагона, прочь от окон. Потом плеск воды послышался где-то внутри вагона, словно кто-то выплеснул ведро на пол. Отец плохо помнил, что там было, но минут пять наверное была полная неразбериха, люди орали, цеплялись друг за друга, никто ничего не понимал. А потом внезапно включили свет. Люди в ужасе смотрели друг на друга, на черные окна. Шлепанье прекратилось, журчанье воды — стихло, как было раньше. Поезд тронулся и медленно поехал. Когда двери открылись на станции, люди повалили оттуда в такой панике, что даже забеспокоились дежурные по станции. А когда мой отец оглянулся, он увидел, что борта вагона и стекла были все мокрые, хотя, как потом выяснилось, никакого подтопления тоннеля не было, просто перебой в проводке, который починили за десять минут. Говорят, правда, ремонтники из тоннеля вернулись какие-то замороченные и напуганные, а двое сразу после этого уволились.