Во время демонтажа вентиляционного оборудования в первой штольне после того, как вынули последние подржавевшие секции трубопроводов, я полезла вместе с инженерами в каналы посмотреть, в каком состоянии влагозащитное покрытие и сам бетон, все ж время идет. Кое-
где грунтовые воды отметились ржавыми потеками на стенах канала, кое-где завелись грибы и прочая биология. Но, в принципе, ничего сверхъестественного я не увидела, все уныло, но штатно. Инженеры хотели было повернуть обратно, но я велела ползти вперед, до первой выгородки фильтров. Это еще где-то 80 — 100 метров трубы. Конечно, ползти в ОЗК по холодному бетону не самое приятное в жизни удовольствие, но что поделать, работа такая.
Инженеры было запротестовали — по всем параметрам фильтры рабочие — но со мной лучше не спорить. Гремя костями, мы проделали эти несчастные метры и остановились у ответвления выгородки. Сняли замки. Паренек, шедший первым, откинул люк и, полусвесившись внутрь, посветил фонариком. Раздался душераздирающий вопль, приглушенный противогазом, и грохот упавшего вниз фонаря. Инженер, как нерестящийся угорь, извивался, задним ходом выбираясь из люка. Захлопнул крышку и навалился на нее спиной. Эхо вопля стихло. Остался только грохот сердца. Я и не заметила, что уже держу в руке пистолет, честное слово.
— Сань, ну чего ты? Что случилось? — второй инженер подполз к первому и глянул в запотевшие от гипервентиляции бельма противогаза. Потряс напраника за плечо, отодвигая его от люка. Но тот расперся перед крышкой, руками упираясь в стенки тоннеля и начал брыкаться, повизгивая. Вдвоем мы оттянули Саню от люка и выкинули в тоннель вентиляции.
— Что ты там видел, в чем дело? — спросила я, убирая пистолет в кобуру на поясе. Саня, наконец, отдышался и обрел дар речи.
— Там, среди фильтров... Оно большое, похоже на мумию... Как человек, в кокон замотанный. И дышит.
— Что за хрень...
— Это правда, я сам видел. Слева от люка, в третьей секции фильтров. Не ходите туда, не надо... Ффууххх...
— За фонарем все равно лезть. Герой, блин.
— Можно, я не полезу? — техник-лейтенант смотрел на меня глазами Бэмби, большими и без белков.
— Ты уже пробовал, теперь мамина очередь...
Тут ожила рация. Писк тональных помех и голос начальника ремонтной бригады заметался в стенах тоннеля.
— Что у вас там, народ? Прием.
— Мы у первой выгородки сухого фильтра, приняли решение проверить камеру фильтров и состояние пластин. Прием.
— Добро, только недолго, у приточника постепенно падают обороты. Как поняли?
— Ясно и четко. Отбой.
— Может, не надо, товарищ капитан? — подал голос второй техник. — Все равно менять тут все, заодно и коробку засанитарят, а мы пойдем, а?
И я вспомнила неожиданно — что, солдат, ссышься? Так точно, ссусь. Это ничего, сейчас время такое, все ссутся...
— Отставить неплановое мочеиспускание, открывай. Если прикажу, крышку на место закрепить и ужами наверх, ясно? Меня не ждать, поняли?
А саму колотит, как макрель в садке, честное слово. Закрепила ксенон-проектор под стволом, но досылать не стала. Не верю я в принципе во все такие секретные материалы и прочую зону 51. Свесила ноги в люк, палец на строб и спрыгнула вниз. Камера сухих фильтров — это такой бетонный короб высотой метра три и длина/ширина метров шесть. Там стоят тканевые фильтры вперемешку с металлическими пластинами, на которых есть маленький статический заряд. Платины собирают пыль и греют воздух, ткань убирает влагу и крупные частицы.
Дно оказалось ближе, чем я думала — ноги сработали и я покатилась вправо, направив ствол с проектором влево, как лейтенант говорил. В резких хлопках стробоскопа я разглядела серый кокон, метра под два высотой, в третьем ряду пластин. Кокон колыхался, как будто существо внутри него медленно и ровно дышало. Перекат вбил меня в угол камеры, проектор, пискнув, потух. Десять секунд до перезаряда. На автомате я дослала патрон в патронник, хотя понимала — стрельба среди металлических зеркал и бетонных стен может прикончить меня даже быстрее кокона. Секунды шли, шумел воздух и было не по себе. Я уже приняла стойку и на полусогнутых двинулась вперед, включая фонарик. Кокон висел там же, где и был, в третьем ряду. И колыхался.
Я споткнулась о бакелитовый фонарь лейтенанта, подняла его, не сводя глаз с кокона, и включила. Теплый свет залил ряды пластин. А на полу, у третьей секции лежала плохо прикрученная при монтаже клемма питания обогревателя и статики. Видимо, в процессе эксплуатации клемма соскочила и масса пыли, скопившаяся на пластине, отошла разом, свернулась в потоке воздуха и осталась висеть между матерчатыми панелями, пополняясь новой пылью. В сухом, насыщенном статикой воздухе, это явление могло длиться годами...
В люк просунулся Саня:
— Товарищ капитан, вы как там? Живы?
Я пнула пыльное веретено, проделав в нем дыру.
— Мокренько, но живенько, да... Вытаскивайте меня отседова, и валим наверх.
— А кокон... Он там?
— Кокон уничтожен, любимый город может спать спокойно.
— Вот это да, без выстрела даже...
— Я — легенда...
— А то!
И мы поползли наверх.