Неимоверно редко нашу короткую и унылую жизнь посещают яркие впечатления, как-то - отдых в Египте или прогулка по ночному кладбищу. Но бывают впечатления, которые стараешься выбросить из памяти. Потому, что не можешь объяснить с точки зрения обыденной жизни. Все мы имеем опыт, но когда что-то выходит за грани этого опыта, нам становится сильно не по себе, даже злимся неизвестно на кого.
Когда я была старшеклассницей, а мой
племянник Дмитрий – салабоном 12-ти лет, мы, от большого здоровья, всячески чудили. Как говорится, мимо тещиного дома я без шуток не хожу.
И вот пришла к нам идея и говорит: "Здрасьте! А пройдитесь-ка вы на слабО ночью по городскому кладбищу".
Это было не простое кладбище. Это было старое еврейское кладбище, на котором уже не «подхоранивали» и поэтому оно непролазно заросло вековыми деревьями, кустарником, густо переплетенным хмелем. То там, то здесь из этой буйной зелени выступали диковинные нехристианские памятники – «печки», «стволы», колонны, каменные утесы, грубо обтесанные, поросшие мхом. Днем кладбище не казалось страшным, только очень уж заброшенным. В этом «лесу» в центре города селились птицы и мелкие зверьки. Но вот местная алкашня и сексуальные извращенцы не водились. Почему? Не знаю. Вроде все условия для культурного отдыха. Вы же знаете, как это бывает – чуть где заведется скамейка под парой деревьев, сразу и распивают…
Смиренное кладбище было вдоль и поперек исчерчено тропами, ибо торопливым прохожим было очень неудобно топать в обход, а, напротив, очень удобно сокращать путь с ул. Горького на К. Либкнехта. Вот по такой «муравьиной» дорожке мы углубились в темноту под сень деревьев. Из источников света у нас был фонарь-карандаш, который не столько освещал, сколько мешал. Но, так как я ходила тут, то уверенно шла впереди почти на ощупь, племянник Дмитрий – за мной, испуганный, но задиристый (не хотел перед девчонкой спасовать).
Дойдя до середины кладбища, я услышала голоса. Или показалось? Показалось. Тишина стояла… . как на кладбище. Вспомнился Том Сойер с его дохлой кошкой… Ничто не двигалось, шелестела листва, и я была бы рада сейчас даже компании нетрезвых скинхедов – так мертво, так тягостно было. Темнота, за кронами неба не видно. Я (одубевшим языком): «Ну, все, пошли назад». Дмитрий (мычит): «Угу, пошли… ».
Тут что-то зашелестело в кустах. Мышь? Хомяк? Вроде больше. Кошка?"Кс-кс-кс» - Молчит. Матушка-заступница… Вот опять шелестит. Крадется? Да это большое что-то. А почему на уровне земли? И почему оно вокруг нас по кругу идет (ползет), а когда мы поворачиваемся, на время затихает? И почему, ради Бога, ДО ТОГО не слышно было ни шагов, ни треска сухих веток, как бывает, когда к тебе кто-то издалека подходит?
Оно просто возникло из ниоткуда и теперь вокруг нас кружило. Сделало почти полный круг и замерло. Притаилось. Мы с Димкой стояли спиной к спине, и, клянусь, спины были уже мокрые. Ничего, минута, две… Я не выдержала: «Эй, я тебя вижу, брось придуриваться, выходи». Шелестнуло – резко, коротко и опять тихо. Стоим, не знаем, на что решиться. Бежать – ага, сейчас. А оно сзади кааааак…
И я опять сказала, громко «Ну, хватит».
А потом оно отозвалось «хваааааааатит».
И мы как побежим! В полной панике, не помня себя, ломанулись на свет далекого фонаря. Гналось ли за нами – не умею сказать. И было уже не важно. От страха мы были в запределье.
Выбравшись под фонари автозаправки, отдышавшись, отсопевшись, мы пошли домой молча. Позже, при обсуждении, возникло несколько версий:
А. Алкаш, уснувший в кустах, с большой белки, что-то вякнул.
Б. Малолетнее хулиганье, проследив нас, решило напугать.
В. Инопланетянин
Г. Говорящий покойник.
Д. Нечистая сила.
Е. Мужики, проходившие соседней тропой.
Я стояла за говорящую белку, потому, что голос был похож. Димка сказал, что скорее оно говорило, как Дети Кукурузы. Тут прояснилась еще одна страшилочка. Я услышала слово «Хватит» с эдакой злорадной растяжечкой, а Димка – «Засосу».
Это нас потрясло не меньше, чем само происшествие. Как можно ошибиться, слова совсем не похожи. Мы, хоть и были напуганы, но в своем уме. Так и не выяснилось, что было сказано, каждый стоял на своем твердо. Потом мы вообще перестали это обсуждать.
Прошло много лет, мы повзрослели, жизнь замотала и этот случай забылся, как сон. Уж очень он был непонятным, необъяснимым, ни на что не похожим.
Потом он начал мне вспоминаться и мучать. Я думала: почему мы так ужасно испугались? Ну, понятно: ночь, кладбище, мертвая тишина… это жутко. Но это понятный ужас, откуда он идет и почему. А по-настоящему нас напугал голос. Вернее, интонация. Будто говорил злокозненный уродливый ребенок, живущий в подземных катакомбах. Голос довольно высокий, торопливый и странно артикулированный, словно… ученый скворец. И, потом движение – как оно двигалось вокруг нас, словно ползло, но рывками. Описать трудно, но я почувствовала инстинктивно что-то чуждое человеку, враждебное.
Конечно, я могла ошибиться, галлюцинировать, накрутить себя и Димку, но сомневаюсь – по натуре я скептик и гипнозу не поддаюсь, пробовала.
Конечно, это могли быть мужики, алкаши, пацаны – но было совсем не похоже. Мужик бы зарычал басом, пацан запищал фальцетом – но по-человечески и не стали бы они ползать по кругу по-пластунски а из кустов прыгнули бы, как всегда.
Непонятно также, почему каждый из нас услышал свое слово?
Может, эта история не столь страшна в моем пересказе, но поверьте, там, на месте, было очень страшно, наверное, как животным. Главный страх – то, что ничего не понятно.
Страх темноты, тишины, неизвестности, иррациональный страх – самый сильный.